Анализ эпизода последнего разговора Раскольникова с Порфирием Петровичем

Раскольников идёт к Порфирию Петровичу в самом конце романа также как и в прошлые разы, но в тот самый раз в его душе было нехорошее чувство: вдруг Порфирий Петрович обо всём догадался, вдруг тот мещанин или дворник, с которыми он встретился на улице, всё рассказал ему? "Сердце стучит, вот что нехорошо!" – думает он по пути к следственной конторе.

Мне кажется, как раз из-за этого Порфирий Петрович его и разгадал, – он волновался и переживал по пути к нему и в разговоре с ним, передал ему по какому-то телепатическому каналу, что он убил (об этом его заставляла полагать совесть; он потому-то и не стал "право имеющим", – потому что он проиграл себе, своим чувствам морально, его совесть слишком сильно его давила, не давала ему перестать полагать об этом). К счастью, он знал про тот самый канал и старался его прикрыть как можно сильнее. Но, к сожалению, прикрыть его никак нельзя, поэтому он решил пойти другим способом: канал будет открыт, но по нему будет передаваться много другой информации, и для информации об убийстве (которую следователю посылала совесть) останется мало места: он входит смеясь, стараясь полагать как можно о большем и как можно меньше про тот факт, что он убил.

Но не полагать о вещи, о которой очень хочется полагать, очень трудно, также как и полагать одновременно о многих вещах. Он очень боялся, что он не выдержит, что у него не хватит сил, но держался благодаря вере в то, что "наполеоны" сильнее, и, следовательно, он тоже смелый, ведь он же "Наполеон". Но он не знал, что у него настолько сильная совесть, что никакой наполеонизм не поможет ему. Борясь со своей совестью и со своей моральной стороной, корнем всего внешнего проявления, он боролся и с внешними признаками: он старался не вещать ничего лишнего, вещать как можно натуральнее и как можно меньше об убийстве, – но, видимо, он с трудом понимал, что, борясь со своими подозрительными внешними действиями, он, стараясь понять, что не надо в данном случае совершать, забыл про внутреннюю борьбу и много думал об убийстве. Порфирий Петрович ждал, когда же Раскольников сдастся, видя, что он не хочет сдаваться, а времени они уже много потратили в разговоре, понимает, что Раскольникову надобно помочь сдаться; он решает заговорить о статье Раскольникова, "о нравственном состоянии преступника во пора преступления", чтобы принудить его полагать об убийстве.

Наконец, Раскольников сдаётся и передаёт Порфирию Петровичу по их телепатическому каналу информацию о том, что он убил. Тогда, узнав это, он уже без боязни заводит с ним разговор о статье, напрямую намекая на то, что преступление сделала он (Раскольников), говорит про то, что "наверное, такой "наполеон" и укокошил нашу старушку", удивляется: "а если какая-нибудь вша вообразит себя "право имеющим" и начнёт для этого препятствия устранять?". Наконец, поняв, что Раскольников и в борьбе с внешними признаками сдался, начинает выуживать напрямую у него признания, сказав ему, что догадался; то, что он догадался, он объясняет тем, что, имея в голове свою теорию, Раскольников не удержался бы её проверить и попытаться стать "право имеющим". Раскольников в третий раз не выдерживает и сознаётся Порфирию Петровичу в преступлении. Тому становится жалостно Раскольникова, он ему предлагает во всём публично признаться, чтобы очистить себе душу и упразднить себе наказание. Отчасти у него это получилось: наказание было упразднено всего до восьми лет каторги, да и к тому же вся суть человеческая его была очищена: после отправки на каторгу совесть его больше не мучила, он уехал из "грязного Петербурга" и полюбил Соню.